Посланники мира

Дорогие друзья. Для меня это очень важный день. Наконец-то я решился начать публиковать здесь главы из моей повести "Дремлющие над пропастью". Я начал её писать давно. Но все никак не доходили руки, чтобы всерьез взяться за эту работу. И вот теперь, как мне кажется, я "созрел". Я буду публиковать её частями здесь, на форуме. И буду рад вашим комментариям. Здесь же я хочу редактировать опубликованные части. Таким образом, эта книга будет рождаться прямо на ваших глазах.

С любовью, Дмитрий Питиримов

Введение: Дремлющие над пропастью.

Путник шёл, медленно поднимаясь по горному склону. Путешествовать в одиночку для этого человека было не ново.  В таких походах он находил для себя наслаждение. Внимательно наблюдая за всем, что происходит вокруг, он ходил, стараясь ступать, как можно мягче, не делая резких движений. Временами, останавливаясь и тихо присев,  он подолгу всматривался, прислушивался. Тогда природа вокруг оживала, наполнялась беззвучными, стремительными движениями и звуками, на которые в другое время не обращают внимания. Травы открывали свои ароматы, ягоды - вкус, цветы - невероятную нежность, утонченную красоту или пышное убранство. Насекомые пролетали на фоне тишины, издавая громкие звуки, а ветер пел, рассекаемый ветвями можжевельника.

Вот хищная птица подлетела к гнезду на вершине скалы. Там что-то не так, может это птенец выкатился наружу, а она кричит, беспокоится. А вот из-под земли, согретой весенним солнцем, вылезает, низко гудя, майский хрущ. Вот еще один. Вот еще. Да их тут тысячи, на пологом горном склоне! Освобождаясь от земной колыбели, они вползают на молодые стебли травы, чтобы впервые расправить там крылья. Это чудо рождения в преображении. Всю зиму и большую часть весны личинка лежала в земле. И вот теперь, в начале мая, из согретой солнцем земли выползает совершенно не похожее на личинку создание. В нем продолжение жизни новых поколений жуков. В нем также жизненный ресурс для других животных. Вот и лиса. Пользуясь неповоротливостью новоявленных жуков, она торопливо набивает ими свое брюшко, похрустывая хрущами, как люди дорогими конфетами…

Тропа привела путника к горному откосу. Напротив величественной стеной поднимался хребет, гребнем уходящий в голубую дымку неба. Послеполуденное солнце уже не достигало стены хребта, и она была темной, голубовато серой. Казалось, оттуда исходила прохлада, тем более, что у подножья хребта неутомимо и таинственно шумела горная река. Ее не было видно, но звук от бегущего потока был отчетливо слышен.

Вот это величие, вот подлинная красота! Человек построит дом в десяток этажей, помажет его искусственной краской и говорит: “Красиво!” Из-за морей приезжают другие люди и дивятся архитектурному творению. Но то, что в тот миг открылось взгляду путника, человеку создать не под силу. Здесь другие масштабы. Здесь рука другого Творца. Путник сказал: “Господи, я благодарю Тебя за все, что вижу пред собой”. Тихий этот голос прозвучал в звенящей тишине чересчур громко. “Таким громким голосом с Богом здесь говорить нельзя”, - подумал путник.

Неподалеку от тропы, где он стоял, причудливой по форме башней над пропастью нависала скала. Вершина ее была срезана, образуя узкую, но относительно ровную площадку. Поднявшись туда, путник увидел, что площадка рассечена трещинами, уходящими к основанию скалы. Казалось, что площадка может в любой момент рассыпаться под ногами и обрушиться в глубокую пропасть вместе с тем, кто дерзнул на нее ступить. Он подошел к краю скалы, и то, что путник увидел оттуда, поразило его еще больше. Впереди под ногами больше не было твердой почвы, только воздух. Казалось, еще миг и начнется полет. Голова шла кругом от восторга. Он прошептал: “Ты велик, Господь, ничто не может сравниться с Твоим творением”. Продолжая едва слышно шептать, он закрыл глаза, опустился на колени, и так долго стоял – потрясенный и невероятно счастливый в непередаваемом блаженном покое, наполняющим его.

Прошло некоторое время, тело расслабилось, напряжение и усталость пути сменила сладкая мягкая дремота, путнику захотелось прилечь и уснуть прямо тут, на площадке скалы. Осторожно устроившись поудобнее, он лег на камне, подложив под голову рюкзак. В сознании мелькнула мысль: “А вдруг, когда я проснусь, то забуду, что уснул на скале, над пропастью? Я ведь могу упасть от неосторожного движения”. “Или случится землетрясение, и скала разрушится подо мною”. Он представил, как летит в пропасть вместе с обломками скалы.  “Нет, этого не случится, Бог не допустит”. Еще несколько неотчетливых картин пронеслось в сознании, и путник задремал.

Сколько продлится его сон? Секунды? Минуты? Скорее всего не более, чем несколько минут забвения. Но, пользуясь нашими возможностями, мы остановим время и внимательно подумаем над тем, что же, собственно, делает этот человек? Зачем его риск? Неужели для сна нельзя было выбрать место безопаснее?

Но каким, к примеру, должно быть такое безопасное место? Человек спит в своей спальне на удобной кровати. Дверь его квартиры закрыта на надежный замок. Рядом большая собака, чутко охраняющая покой своего хозяина. Кто-то скажет: “Вот это другое дело”. Такой человек поступает разумно. Но посмотрите внимательно, что стоит в действительности его безопасность? Квартира, где живет этот человек, расположена на третьем этаже уже довольно старого дома. На первом этаже делали капитальный ремонт и при этом значительно повредили конструкцию несущей стены. К тому же в основании дома давно есть несколько трещин, о существовании которых никто не знает. Соседи на этаже сверху, как раз над спальней устроили настоящий склад мебели, а перекрытия между этажами старые и уже давно потеряли свою надежность. И далее, под домом в толще земли проходит сейсмически опасный разлом, еще глубже незримо для глаз клокочет раскаленная лава. Если с такой точки зрения взглянуть на эту “безопасную” спальню, то окажется, что она точно также висит над бездной, как и скала, на которой на несколько минут уснул путник. Достаточно не очень сильного землетрясения, когда чудовищные силы из разлома под домом вдруг совершат свою разрушительную работу, и сладко спящий в блаженном неведении человек окажется погребенным под грудой мебели и обломков здания.

В таком случае, кто же вообще может чувствовать себя в безопасности, и где на нашей земле есть безопасное место? Да просто никто! И нигде! Все человечество дремлет над пропастью. Сон поколений людей кажется им спокойным, никто не хочет думать о бездне, которая с жадностью ждет всякую живую человеческую душу. Но как много людей оказывается в ней, пробуждаясь. А пробуждение рано или поздно наступает.           

Но есть и другое видение: я смотрю на путника, дремлющего на площадке скалы над пропастью, и вижу Божьи руки, которые заботливо сложены таким образом, чтобы человек, если он даже и упадет, сделав неосторожное движение, не оказался в бездне.

Жизнь наполнена опасностями, независимо от того, признаем мы это или нет. Для того, чтобы заглянуть в лицо смерти, вовсе не нужно подниматься к заснеженным вершинам гор. Люди  привыкают не думать о бедах, которые повсюду подстерегают их. Иначе можно было бы просто сойти с ума. А когда беды все-таки случаются, люди делают вид, что приходит что-то необычное: “Ах, бедняга, я не понимаю, как это могло случиться с тобой”, - говорят они с выражением озабоченности и скорби на лице, как будто произошло что-то необычное, сверхъестественное. Как будто повсюду в мире каждую секунду не случаются убийства, ограбления, дорожные происшествия. Как будто люди не умирают от болезней и укусов ядовитых змей и насекомых. Как будто стихийные бедствия в считанные секунды не уносят тысячи жизней ... Думаю, можно не продолжать?

Когда кажется, что беды и несчастья приходят по воле слепого случая, страх усиливается. Люди трепещут перед смертью, когда она представляется им, как трагическая ошибка, когда они не видят смысла в уходе из земной жизни, когда за таинственной  чертой видится что-то пугающе бессмысленное, разрушительное, недоброе.

Но есть и другое видение. В основе всего происходящего лежат безупречные по своему действию законы мироздания, учрежденные Творцом. Ничто в мире не происходит в обход этих законов. И это действительно страшно, когда человек пребывает в полном неведении относительно того, как эти законы работают.

 

Часть первая






Конечно, люди чувствуют по-разному. Одним знакомы более сильные переживания, другие живут, как будто нарочно избегая всяких проявлений чувственности. К тому же, обстоятельства жизни у людей такие разные. Одни спешат создать семью, и не мыслят своего существования вне семейных отношений. Другим, силою различных жизненных обстоятельств, характера или убеждений,  не ведома жизнь в семье. Многообразие оттенков свойств характеров, различие эпох, культур и слоев общества делает непохожими наши внутренние миры.

Но все же, несмотря ни на что, мы все похожи. У нас есть много общего, такого, что понятно едва ли не каждому. Например, вид крошечного жёлтого цыпленка не оставляет равнодушным большинство людей. То же можно сказать о детёнышах других животных. Это Господь наделил их трогательным, умиляющим внешним видом, чтобы защитить от агрессии внешнего мира и привлечь к ним добрые чувства. Поэтому не случайно, что мы часто не можем преодолеть в себе желание приютить подобранного на улице котенка или щенка.

Счастливая мать, видя улыбку на лице своего младенца, уверена, что он улыбается ей. Она не думает, что в таком возрасте ребенок еще не способен на разумное проявление эмоций, и его улыбка - это всего лишь рефлекс, защитная реакция. Что-то большое появилось в поле зрения, сознание младенца еще не может оценить, является ли это источником опасности, и поэтому малыш на всякий случай защищается улыбкой. Вы скажете: “Какая проза!” Но сколько в той улыбке мудрости Создателя! Пусть, однако,  этот “секрет” останется между нами. Не будем разочаровывать счастливых матерей, которые думают, что их младенцы улыбаются им.

Как богат мир родительских переживаний! Можно ли сказать, например, что иметь детей - это только счастье? Ведь сколько любящие родители испытывают тревоги. Тревожные минуты, часы, дни, годы. Не хочется говорить об этом, но сколько горя подчас выпадает на долю родителей. Этот мир жесток, грех в самых ужасающих его проявлениях не щадит никого. Никто не стремится родить ребенка на горе, страдания и смерть, но все страдающие, больные, нищие, голодные, обездоленные и умирающие в мире - это чьи-то дети. Да, как богат мир родительских переживаний, и как хрупок мир родительского счастья!
      
Давайте познакомимся с одной матерью. Мы войдем в ее день, который был в далёком для нас прошлом, ведь её сын появился на свет около 850 года до Рождества Христова. Только примерно через семьдесят пять лет после тех дней в Греции состоятся первые Олимпийские игры, а Гомер тогда еще не писал свои гениальные поэмы. В то время еще не был образован “вечный город” Рим, и только приблизительно через сто лет легендарную корзину с Ромулом и Ремом прибьет к берегам Тибра. Через сто двадцать лет в Персии родится Зороастра. Сто двадцать лет прошло со смерти царя Давида, и сто девять лет назад Шеломо (Соломон) закончил возведение величественного храма в Иерусалиме. Восемьдесят лет назад единое некогда царство Израиля и Иуды разделилось, и описываемые события происходили в г. Шунем (Сонам) Северного Израильского царства, где в то время правил царь Иорам.

Еще утром того дня она чувствовала себя счастливой. Ее двухлетний малыш - отрада сердца, выглядел здоровым и веселым. В течение нескольких месяцев, предшествующих весне, то один недуг, то другой заглядывали в их дом. А с приходом теплых дней здоровье мальчика улучшилось, на щеках появился румянец. Он рос быстро, рано начал пытаться говорить, и теперь умел составлять целые предложения, в которых понятные слова чередовались с лепетом.

Накануне вечером отец пообещал малышу, что возьмет его с собой на поле. Долго шли сильные дожди, все буквально пропиталось влагой, и вот теперь, наконец, установилась солнечная погода. Мальчик спал тревожно, видно, во сне предвкушал события предстоящего дня.

На заре жнецы отправились в поле. Сырым и прохладным утром воздух был пропитан влагой. Но солнце уже ярко горело над горизонтом. Через некоторое время слуги отправились к жнецам, чтобы отнести им пищу и свежую воду. Было решено, что малыш пойдет в поле с  ними. Держа слугу за руку, он шел среди взрослых сильных мужчин, и мать, глядя на него, не могла сдержать слез. Вот он остановился, обернулся к ней и помахал рукой. “Аввакум (Хаваккук) , пусть благословит тебя Господь! Я так благодарна, Господи, за этот подарок!”, - прошептала она.

По мере того, как солнце поднималось на безоблачном небе, становилось все жарче. Скоро в стороне гор появились облака, которые быстро росли, расползаясь по небу. Стало душно. Это угнетало. И еще какое-то необъяснимое тревожное предчувствие не давало покоя. В голове роились мысли, воспоминания. “Господь, я прошу Тебя, помилуй меня и отведи беду. Я не знаю от чего мне так тревожно. Я не вижу опасности, но если Ты видишь, что близится скорбь, прошу Тебя, помилуй и защити. Я знаю, что Ты меня любишь, я знаю, что Ты желаешь мне только блага, прости меня за мое смущение, за эту тревогу. Отведи беду, чтобы мне не горевать”.

 

В том, что родители называют детей именами известных людей, нет ничего необычного. Сколько сегодня ходит по свету Давидов, Соломонов, Эммануилов и так далее, которые, к сожалению, часто даже не задумываются в честь кого носят свои имена. А вот необыкновенное, таинственное имя Шуламит (Суламита), воспетое Соломоном. Тайна в том, почему Соломон назвал прекрасную возлюбленную этим необыкновенным именем? Уже со временем за ним закрепилось значение “мирная”, “совершенная”. Но в те времена, когда наполненный вдохновением Соломон слагал возвышенные строки, кто кроме него мог объяснить значение слова Суламита?
  
Разгадку этой тайны всегда знали здесь, в Шунеме (Сонаме). Знали еще с тех пор, когда великий царь Давид был старцем, нуждавшимся в уходе, Соломон - полным сил, талантливым молодым человеком, а за царем ухаживала девушка удивительной красоты, родом из Шунема (Шунамит - Сонамитянка), которую звали Абишег (Ависага). Положение Ависаги при царском дворе было необычным. В общепринятом понимании она не была Давиду женой, но в последние годы жизни царя, не было женщины более близкой к нему. Это так естественно, что красота Ависаги не оставила равнодушным Соломона, и в то же время, всякое сближение с ней было бы для Соломона равносильно смерти. Был ли Соломон тайно влюблен в нее? Отрицать или утверждать это сегодня невозможно. Но, кажется весьма вероятным, что именно грезы запретной любви, связанные с Ависагой, легли в основу поэмы Соломона. Он изменил только один звук Шунамит - Шуламит, и родилось новое имя, данное прекрасной таинственной невесте из грез.
    
Как и происхождение имени Суламита, дальнейшая судьба Ависаги покрыта тайной. Писание оставило нам лишь свидетельство о том, что после смерти Давида Адония, старший его сын, искал руки Ависаги, желая этим браком подкрепить свои незаконные притязания на престол. Но Соломон разгадал его умысел, и за свою дерзость Адония поплатился жизнью. Однако ради памяти великого царя Давида семья Ависаги, продолжавшая жить в Сонаме, не оставалась без внимания царского двора. Шли годы,  благодаря высочайшему покровительству, этот род, не зная бед, крепчал и постепенно стал одним из самых зажиточных семей в округе. В память о знаменитой родственнице новорожденных девочек в кругу семьи часто называли Ависага или Суламита.

Когда родилась героиня этой повести, а она родилась именно в том древнем роду и была единственной девочкой у своих родителей, то, как они должны были назвать ее? Мне думается, что ее назвали Суламита. Во всяком случае, в этом нет ничего невозможного. Итак, ее звали Суламита.

 

Теперь понятно, откуда было тревожное предчувствие. Слуга принес с поля Хаваккука на руках. Малыш стонал, в покрасневших и помутившихся от боли его глазах были страдания и страх. Тело мальчика пылало жаром, пересохшими губами он со стоном повторял: “Голова болит”. Суламита взяла ребенка и ушла с ним в свою комнату. Там, сидя на коленях у матери, буквально на глазах потеряв остатки сил, Хаваккук вдруг, резко вздрогнув, перестал дышать, и мать поняла, что он умер.

 

Когда мы теряем дорогих нам людей, в страданиях всегда есть примесь ощущения вины. Никто не посвящает близким столько времени, внимания и любви, сколько они заслуживают. Так что чувство вины вполне объяснимо. Случается непоправимое, и сколько разных мыслей тогда бьется в сознании: “А все ли возможное было сделано?”, “Ах, если б сделать так и так, а так и так не делать”, “Не надо было отпускать”, “Надо было настоять”, “Надо было попробовать” ...  Иногда должно пройти довольно много времени, прежде чем эти мысли притупляются, забываются, и человек вновь начинает жить полноценной жизнью. А некоторых чувство вины не покидает до конца земных дней, отнимая жизненные силы, радость и здоровье.

Говорят, что скорбь об ушедших близких, есть разновидность подсознательного личного наслаждения, потому что помогает поддерживать чувственную связь с нашими “потерями” в иллюзорном мире грез. А чувство вины придает страданиям особый вкус. Поэтому подсознательно человеку приятно смаковать чувство вины, и многие неохотно с ним расстаются. Но вот в чем опасность: виня себя за своих любимых, мы, сожалея о добре, которое не сделали, на самом деле делаем зло, отнимаем у себя жизненные силы, делаемся слабыми и не способными справляться с обстоятельствами жизни. Все глубже замыкаясь в себе, скорбя об ушедшем, мы все меньше уделяем времени внимания и любви оставшимся, тем самым, греша против них.

К тому же, кто может избежать ошибок? Когда охваченного жаром, обмякшего Хаваккука слуга принес в дом, что должна была сделать мать? Может положить его в тени, где веет прохлада, и давать вволю пить холодной воды? Может быть, раздеть малыша и смачивать водой его тело, пока жар не спадет, или … просто окунуть ребенка в холодную воду. Вместо этого, она держала его на коленях, прижимая к себе, оберегая в душной комнате от всякого дуновения. Думаю, что именно так, или похожим образом поступили бы многие из знакомых женщин. Была ли в смерти Хаваккука вина матери? Возможно да, а может быть и нет. И это очень хорошо, что часто мы не знаем всю цену и последствия наших с вами поступков.

Как легко говорить о чужих ошибках. Как легко рассуждать о горе других людей. Но когда беды настигают нас самих, как нам не хочется страдать, хочется очнуться, чтобы все эти тяжелые видения оказались всего лишь дурным сном. Но пробуждение не приходит,  и время невыносимой реальности тянется густой массой. Самое неприятное - это неизвестность. Чем все кончится, какой будет развязка. Это знает только Бог, у Него Свое представление о времени. И о назначении наших переживаний. Ожидание иногда бывает настолько тягостным и длится так долго, что развязка становится желанной, любая развязка, кажется, лучше ожидания.

В часы скорби часто в дверь стучится чувство жалости к себе: “Почему это случилось со мной?” А за чувством жалости к себе приходит возмущение против Бога: “Почему Он допустил, чтобы такое случилось со мной?” Бывает, этому способствуют люди, близкие к нам, они своим сочувствием подталкивают нас: “Бедняга, как мне жаль тебя, я никогда не думал, что такое может произойти с тобой”. Сочувствие окружающих вместо того, чтобы подкреплять, может наоборот сделать нас слабыми: оно изматывает, изнуряет, утомляет, отнимает жизненные силы.

Счастлив тот, кто в скорби имеет мужество не требовать от Бога немедленного ответа на вопрос “почему?”. Очень многие представляют себе молитву, как панический вопль к Богу. В нем есть желание получить немедленное разрешение своей проблемы. Но Бог не спешит отвечать на вопросы, когда мы находимся в состоянии раздражения, паники или отчаяния, потому что в смятении духа мы не способны правильно слушать, и ни один ответ не удовлетворит нас полностью. Если мы уже начали спрашивать, то за ответом последует следующий вопрос, и так далее. А ведь, порой, целой жизни не хватает, чтобы понять, почему Бог допустил то или иное, и только со временем, потомки со всей очевидностью видят истинную цену, происходившего в прошлом.

Итак, необходимо принять случившееся и продолжать делать зависящее от нас. Жизнь по-прежнему для того, чтобы в ней жить, совершая поступки.

Это не было сном, Хаваккук умер. Беда пришла так внезапно. “Я не готова к этому”, - подумала Суламита. На мгновение тело сковало оцепенение. Никаких мыслей. Только боль. “Откуда берется эта боль, - вдруг заработало сознание, - болит что-то внутри, душа болит, эту боль ни с чем другим не перепутаешь”. “Как же так, что же делать, разве я думала, что так случится?” “Кончилось мое счастье”. “Что делать?” “Как жестоко!”. “Зачем я родила этого ребенка? Чтобы теперь он лежал мертвым на моих руках?” “Я ведь даже не надеялась, что у меня будет сын”. “А сколько счастья принесло мне то, что он родился. А теперь он умер, что это? Плата за короткое счастье?” “Как жестоко!” “Захотела ли я родить ребенка, если бы знала, что так все закончится?” “Это все Элиша. Он сам сказал, что у меня будет ребенок. Я даже не дерзнула бы просить его об этом, он сам сказал. Я же предупреждала его, чтобы он не разбивал моего сердца”. “Теперь мое сердце разбито. Вот так разочарование! Жестокое разочарование”. “Что же делать?” “Но, погоди, разве я не была уверена, что Елисей человек Божий. Я знала это, я чувствовала это. Да и какой силой Элиша мог сотворить чудо? Только Бог дает жизнь”. “От Бога не может быть злого”. “Я должна поговорить с человеком Божьим”. “Не может это быть концом”. “Все будет хорошо”. “Господь, помоги мне, помилуй меня, видишь, как мне плохо, все болит внутри, болит душа, закрыть бы глаза и тоже умереть! О нет, прости меня, Боже, за такие мысли, дай мне веру, что все будет хорошо. Помоги мне, помоги все принять с благодарностью”. “Но так болит душа, мне так плохо. А я хочу верить, что все будет хорошо. Если надо, чтобы было чудо, то, что в этом необычного для Тебя. Разве не Ты сотворил весь мир. О, дай мне не сомневаться. Я на тебя уповаю, да не разочаруюсь я в моей надежде!” “Все будет хорошо”. “Я выхожу немедленно”. “Все будет хорошо, хорошо”.

Суламита была единственной дочерью в большой богатой и влиятельной семье города Сонам. Уже немолодые, мать и отец Суламиты любили дочь, но в доме не было заведено баловать детей. Поэтому она не стала куклой у своих родителей. Довольно рано всем домашним стало ясно, что Суламита – необычная девочка. Она была на редкость умным терпеливым и смелым ребенком. Эти качества характера,  более подходящие мальчику, послужили причиной некоторой отчужденности Суламиты от своих ровесниц, она не находила удовлетворения в том, что полностью занимало  жизнь ее подруг. Родители не знали, что делать с этим, хотя понимали, что с таким характером Суламите с возрастом будет трудно занять подобающее для женщины место в обществе.

Еще одно: когда Суламита повзрослела, все увидели, что Бог наделил ее даром необыкновенной женской красоты. Все было ладно во внешнем облике Суламиты, так что, безусловно, в городе и округе не было ни одной девушки, столь красивой как Суламита. Жаль только, что ее ум и сильный характер смущали молодых людей, которые хотя и заглядывались на нее, не решались думать о том, чтобы жениться на Суламите.  Так постепенно ровесницы попроще вышли замуж, а Суламита, хотя и была прекраснее их видом, оставалась одна.

Правда, нельзя сказать, что это тяготило Суламиту. Ее богатый внутренний мир был наполнен. С детства Суламите нравилось, когда отец, достав старинные драгоценные свитки, читал вслух Псалмы. Вообще все, что было связано с именем Давида, в семье окружалось особым почитанием. Отец рассказывал детям о Давиде - великом царе Израиля. При этом он всегда отмечал, что Давид, хотя и совершил много подвигов и был очень мужественным человеком, но перед Богом, он не стыдился быть слабым, плакать и умолять. И еще, он всегда надеялся на Бога. Слова: “А я на Тебя, Господи, уповаю!” были для Давида ключом, которым он открывал двери к победам и избавлению от врагов. С ранних лет Суламита усвоила: Бог хочет, чтобы все люди надеялись только на Него, и когда ее одолевали детские страхи, переживания за родных и тому подобное, она повторяла: “Отведи беду, Господи! Почему? Потому, что Ты моя надежда, я на Тебя уповаю”.

Со временем, когда Суламита научилась читать, отец разрешил ей самой брать хранящиеся в домашней библиотеке свитки, и она часто читала Псалмы, заучивая большие отрывки наизусть.

Суламита любила жить и с восторгом радовалась всему, что создал Господь, часто замирая в восторге от запаха, цвета или звука.

Так незаметно прошли сначала пятнадцать, потом двадцать, потом и двадцать пять и, наконец, двадцать семь лет ее жизни. В городе за Суламитой прочно закрепилась репутация прекрасной чудачки и старой девы. Родители, казалось, уже устали от безуспешных попыток устроить жизнь дочери. Они состарились и находили удовлетворение, глядя на семейное счастье сыновей. Суламита и сама привыкла к мысли, что ей никогда не суждено выйти замуж.

Но тут пробил ее час. Неожиданно, в дом пришли сваты от очень уважаемого в городе вдовца по имени Нетанэл (Нафанаил), который был более чем вдвое старше Суламиты. Он не был очень богатым человеком, однако, в округе славился своей исключительной домовитостью. Не было хозяина лучше, чем он. Нафанаил рано женился и прожил со своей женой, тихой безответной женщиной, почти тридцать лет. Нельзя сказать, что этот брак был несчастным, однако одно обстоятельство все эти годы омрачало их жизнь. У них не было детей. Для Нафанаила главным было хозяйство и дом, однако, его жена страдала от бездетности очень сильно. В конце концов, жена заболела и умерла также тихо, как прожила всю свою жизнь. Нафанаил похоронил ее и взялся за работу с удвоенной силой. Ему казалось, что он не очень горевал об умершей жене, однако, со временем Нафанаил вдруг осознал, что боль утраты не проходит. В его налаженном и устроенном мире образовалось пустота, которую ничем другим, как ни старайся, нельзя было заполнить. Прошли годы, а положение не изменилось. Больше того, Нафанаил стал плохо спать, а когда спал, то часто видел свою жену. Во сне она грустно смотрела на него и молчала. После таких сновидений Нафанаил долго ходил расстроенный, все валилось из его рук. И однажды он вдруг понял, что если в его жизни не появится другая женщина, то тоска, хотя, как ему казалось, и не сильная, но неутолимая, рано или поздно “сведет и его в могилу”. Поэтому он решил жениться.

Отчего выбор Нафанаила пал на Суламиту? А почему вообще будущие супруги выбирают друг друга? Разве это не тайна? Разве не известно, что браки состоятся прежде на Небесах? Однако было несколько аргументов, которые направляли выбор Нафанаила. Здравый смысл подсказывал, что невеста не должна быть слишком молодой, ему не нужна была в доме кукла или капризный ребенок. В то же время Нафанаил не хотел жениться на вдове. Он не был ревнивцем, но всегда бдительно стерег границы своего имения, поэтому ему не нравилась мысль, что та, с кем он разделит остаток своей жизни, принадлежала кому-то еще, пусть даже в прошлом. Следующий аргумент: Нафанаил никогда не приобретал для дома плохих вещей, он был хорошим хозяином, как уже говорилось. Поэтому он думал, что жена должна быть красивой. Оглядевшись вокруг, он быстро увидел Суламиту. Благодаря возрасту, жизненному опыту и социальному статусу, он не считал преградой то, что смущало в Суламите молодых женихов. И поэтому он, не долго думая, решил сделать предложение.
  
Кто-то,  особенно женщины, возможно, осудят Нафанаила: “Надо же, какой эгоист, выбирал жену как вещь, как домашнюю утварь!” Но вот, что было положительного в нем: он думал, когда намеревался жениться. Как часто, выбирая спутницу или спутника жизни, люди серьезно не думают. Они действуют импульсивно. А потом, когда чувства теряют свою свежесть, оказывается, что в состоявшемся браке нет никакого здравого смысла. Тогда приходится задуматься: как быть?

С другой стороны, нельзя сказать, что, даже действуя импульсивно, люди не думают. Просто большинство из нас не привыкли делать ревизию своим мыслям. А если взять каждую мысль, так сказать, “за заднюю лапку”, и назвать вещи своими именами, не окажется ли, что некоторые из наших внутренних влечений, мыслей и чувств, тех, которые направляют наши действия, порой, просто чудовищны?! Что же удивляться, когда люди делают чудовищные поступки? То, что мы не признаемся себе в дурных мыслях, еще не значит, что их нет. То, что мы умеем скрывать их от других людей и даже от самих себя, еще не значит, что Бог не видит нашего сердца, еще не значит, что наши сокровенные дурные мысли не приведут нас к злым делам, делающим несчастными нас самих и других людей. Пророк Иеремия выразил эту мысль такими словами: “Лукаво сердце человеческое более всего и крайне испорчено; кто узнает его?” Если бы ближние вдруг получили возможность читать наши мысли, то довольно скоро они, наверняка, отвернулись бы от нас. Они не простили бы нам того, с чем мы сами постоянно миримся в себе. Но это не значит, что наши ближние лучше нас: если бы мы научились читать их мысли, то многое там было бы тоже отвратительно для нас. Среди людей действует жестокий неписаный закон: прощая зло, которое в нас, мы немилосердны и непростительны по отношению к другим, когда улавливаем в них проявления того, что легко прощаем себе, а порой даже не замечаем в нас самих.

Но удивительнее всего то, что Бог, видя, что происходит в наших сердцах, продолжает нас любить и прощать.

Итак, не будем слишком строго судить Нафанаила только потому, что мы получили возможность заглянуть в его мысли. Лучше сделать ревизию своих мыслей и чувств.

Хотя предложение Нафанаила было для Суламиты полной неожиданностью, она с удивлением поняла, что обрадовалась этому известию, как будто ждала его все свою жизнь. В ней вдруг стало происходить нечто, доселе неведанное, казалось тело хотело отдать то, что долгие годы накапливалось в нем. Нафанаил, который в своем возрасте сохранил мужскую стать и привлекательность, понравился Суламите, и она, можно сказать, поспешно дав родителям согласие, стала с нетерпением ждать свадьбы.

Свадьбу сыграли скоро. Начался новый период жизни Суламиты в доме своего мужа. Супружеская близость с первых дней стала для нее той вершиной, с которой Суламита глядела в новые дали. Она хотела иметь ребенка. Первые месяцы Суламита напряженно следила за своими ощущениями, ожидая перемен. Прошло полгода, год, но ничего не произошло. И тогда постепенно в сознании Суламиты созрели мысли, принесшие ей боль и разочарование: “У меня не будет детей! Нафанаил не может дать мне ребенка. Он не смог дать ребенка жене, которая была у него до меня”. “Зачем тогда он взял меня в жены, это не честно”. “Зачем мне тогда было выходить за него замуж?” “Он заполнил мной пустое место в своей жизни, но совсем не подумал обо мне”. Суламита почувствовала себя обманутой, слабой и беззащитной. Такого никогда не было с ней раньше. Закрывшись в своей комнате, она подолгу не показывалась на людях. Она грустила, плакала и молилась: “Господи, что со мной? Ты видишь, как мне грустно. Мне трудно принять это. Какой смысл в том, что я вышла замуж, если не могу иметь детей? Если бы во мне была страсть к моему мужу и любовь к нему наполняла бы мою жизнь! Но этого нет. Так зачем мне все это?”

Так она вопрошала к Богу. Хотела ли Суламита действительно получить ответ? Хотим ли мы действительно получать ответы от Бога, когда в молитвах задаем Ему вопросы? Безусловно, хочется в напоенные горечью часы, чтобы наше положение как можно быстрее изменилось, нам хочется избавления, спасения, причем, немедленно и по сценарию, которое рисует сознание. Тогда наши молитвы напоминают вопль отчаяния, а вопросы в них скорее похожи на горькие упреки. А между тем, Бога можно слушать точно так же, как и говорить Ему. Только хотим ли мы, чтобы Бог отвечал на наши вопросы, или мы не готовы услышать Его ответы? Может поэтому Бог и не спешит отвечать?

А когда кажется, что Он молчит, возможно ли, что на самом деле Бог отвечает нам, просто мы не настроены Его слушать?

Исключается ли возможность немедленного ответа? Конечно, нет! Можно ли исключить, что Суламита услышала Его ответ? Я не говорю сейчас о какой-то поражающей воображение форме ответа: например, что перед ней явился ангел, или она услышала громовой голос с небес. Хотя, возможно, именно этими словами я кого-то разочарую. Ведь люди так любят чудеса, и хотят, чтобы Бог постоянно подкреплял в них веру при помощи сверхъестественных явлений.  Если чудес (я имею в виду, чудеса в обывательском смысле) не происходит, то люди часто придумывают похожие на правду рассказы о чудесах. Тем самым они заменяют дела Божьи ложью о них. Это страшно!

А между тем, если чудес, как мы себе их представляем, не происходит, это еще не значит, что именно в этот момент Бог не совершает чудес, но в форме, избранной Им Самим. Поэтому, считаю вполне возможным, что Бог чудесным образом, во время ее горестных размышлений послал Суламите мысль, которая и была ответом. И эта мысль была такой пронзительной, что Суламиту охватило сильное волнение, и она долго не могла успокоиться, пока, наконец, не смирилась.

Что же это была за мысль? Она начиналась с вопроса: “А разве, когда Нафанаил посватался, ты спрашивала Меня, надо ли тебе выходить за этого человека замуж?” И дальше: “Тебя так манили открывшиеся неожиданно возможности, ты была так возбуждена ими, что забыла спросить у Меня, а действительно ли будущее с Нафанаилом будет таким, как тебе грезится. В чем же теперь ты винишь Меня?”

О, это действительно тяжело, когда Бог говорит так конкретно. Это обличает. Вот, например: “А разве ты не знал, что должен был простить?” “А разве ты не слышал голоса совести, который, кричал, что ты не должен отвечать злом на зло?” “А разве, ты не знал, что делаешь грех?”. Давайте вспомним, когда мы мучительно искали выход из тяжелой жизненной ситуации, не приходили ли к нам подобные мысли, обличающие нас? “Что я делал тогда? Отмахнулся от этих мыслей, будто бы их и не было вовсе? Постарался уйти от них подальше, успокоиться, забыться? Или, сраженный Божьей правдой, я плакал, раскаиваясь в своем непослушании перед Богом?” Каждый сам знает ответы, их знает и Бог, и они вечно хранятся там, где нет власти времени.

Суламита была сильно огорчена. Некоторое время  она просто не могла найти себе места, не могла и молиться: сухими губами она шептала слова, которые не приносили утешения и не успокаивали ее. Будущее с Нафанаилом теперь виделось ей  мрачным, беспросветным, и отчаяние непрерывно нарастало. Суламита не могла есть, не могла сосредоточиться ни на каких домашних делах. Сон тоже не приносил успокоения. Уснув, она быстро возвращалась в столь мучительную реальность, что не хотелось жить. Во сне боль в душе не проходила, а тревожные сновидения, которые не имели никакого отношения к реальности, кроме реальной боли, которую причиняли, непрерывно сменялись одно другим. Сознание, казалось, напоминало кипящий котел. “Что готовится в нем? Готовность смириться с истиной, или восстание, возмущение против Бога?” Так было до тех пор, пока вдруг не пришло осознание: “А правда, чего я хочу. Я поступила своевольно. Я забыла о Всевышнем, когда принимала решение, а теперь в глубине сердца я едва ли не возлагаю на Него ответственность за свой поступок, что произошло со мной?”

Она почувствовала, что должна что-то сделать, чтобы вернуть ощущение внутренней гармонии в отношениях с Богом. «Я должна помолиться об этом, я должна что-то сказать Ему». Суламита вышла из дома и направилась в сторону пустынной зеленой долины, ей хотелось уединиться, казалось, что уединение поможет разобраться в мыслях и чувствах. Она все шла и шла, а мысли с трудом ворочались в голове, ясность не приходила. Суламита несколько раз начинала на ходу молиться: «Прости меня, Господи…» «Я виновата перед Тобой…» Но не находила, что сказать дальше, потому что на смену возбуждению и горечи пришла опустошенность. А она все шла и шла, и не могла остановиться. Постепенно, она начала чувствовать усталость, и боль в голове. Подумала: «Я так далеко уже ушла и устала, надо возвращаться, а силы нет! И куда идти, что там мне дорого?..." Суламита остановилась, обхватила голову руками, и, подняв лицо к небу, громко и горестно выдохнула: «Господи….». Затем сделала в таком положении еще несколько шагов вперед, и, обмякнув, опустилась на землю. Она сидела на траве, уткнувшись в колени лицом, и не могла думать ни о чем. Время остановилось.

     

Случалось ли вам когда-нибудь во сне ощущать приближение благой развязки? Когда ты уходишь в сон с тяжелым сердцем и продолжаешь ощущать эту тяжесть в душе, но потом вдруг, во сне, понимаешь, что проблема разрешилась? Суламита уснула там, в неудобной позе, в пустынном месте.  Из-за высокой травы издалека трудно было её увидеть посреди поля. Сколько она проспала не важно, но почти все это время душе было тесно и больно. И вдруг, еще находясь во сне, она почувствовала: что-то изменилось. И сердце так обрадовалось этому ощущению. Пришел необъяснимый мир и покой. Она еще спала, но во сне начала понимать, что спит. Хотя силы не было пробудиться.

И тут она услышала голос. «Ты жива? Что с тобой?» Суламита открыла глаза и подняла голову. Над ней, наклонившись, стоял незнакомый человек. Он протягивал ей руку. «Вставай, я помогу тебе». Суламита протянула руку в ответ и с трудом поднялась на затекшие ноги. «Мир тебе» - «И вам мир», - ответила Суламита. «С тобой все в порядке?» - «… Да». «Где ты живешь?» Суламита махнула рукой в сторону города. «Мы как раз идем туда. Хочешь, мы поможем тебе дойти». «Мы?» Суламита не обратила внимания на второго мужчину, который стоял чуть поодаль. «Какая странная у него внешность, волосы, похоже, не дружат с головой этого человека», - Суламита ухмыльнулась в сердце. «О, я уже могу улыбаться!» А совесть кольнула: «Они заботятся о тебе!»  

Суламита кивнула. Увидев это, тот, что стоял поодаль, молча зашагал вперед, по направлению к городу. Суламита пошла за ним. «Какое странное ощущение», - подумала она, - «меня как будто кто-то держит под руки. Как легко идти». Того человека, идущего впереди, явно окружала какая-то сила. «Кто вы?», - спросила она. Тот, кто шел с ней рядом ответил: «Я Ехази, а тот, впереди – это Элиша, человек Божий». «Элиша, я слыхала о нем, он живет на горе Кармел, в пещере на ее склоне, где раньше жил Элияху-пророк» - «Да, ты права, теперь дух Элияху на Элише». - «А ты?» - «Я его слуга, просто слуга».

«Да мы уже в городе», - неожиданно вспыхнула мысль. Время пролетело незаметно: «Словно ангелы принесли нас сюда». «Словно? Или точно ангелы?» «Ой, куда же они уходят, пусть зайдут к нам в дом, пообедать».

«Постойте, куда же вы!?» Суламита побежала вперед, опередила Элишу и, склонясь, сказала: «Не откажи, господин, окажи мне честь, зайди в мой дом, отдохни, я приготовлю  пищу». Так началась дружба Суламиты с посланным ей в помощь пророком.

Нафанаил только что вернулся с поля, когда издалека увидел свою жену, спускающейся по лестнице, ведущей из комнаты, обустроенной для Элиши. Он не знал зачем она туда поднималась, и поэтому в его голове промелькнула мысль: «Нелепая женщина во время страды занимается неизвестно чем! Сначала привела этого Элишу в дом, устроила для него гостиницу. Теперь все время торчит там, молится и каждую неделю бегает к нему на гору». Суламита прошла стороной мимо и вошла в дом.

В сердце Нафанаила давно зрело недовольство. Суламита была, как говорится, не от мира сего. Она была рождена в достатке и не знала нужды. «Избалованная девчонка», часто думал про нее Нафанаил, потому что ценности, которые Нафанаил привык приобретать тяжелым трудом, не казались его жене чем-то важным. К тому же, после встречи с Элишей, она стала, как ему казалось, слишком религиозной. Нафанаил тоже верил в Бога и даже иногда молился. Но плотские заботы были для него намного реальнее, чем вопросы веры.

Однако Нафанаил не мог ничего изменить в отношениях с женой и молча сносил «причуды» Суламиты. Во-первых, потому что она была из очень знатного и уважаемого рода. Во-вторых, он все же чувствовал в характере жены настоящую силу, которая заставляла признавать превосходство Суламиты. К тому же с возрастом Нафанаил просто привык не обращать внимания на многое, давно осталась в прошлом та задиристость молодости, когда все вопросы решались сгоряча. Вот и сейчас Нафанаил отложил недовольство и занялся насущными делами. Ослы пришли с поля груженными и надо было освободить их от поклажи.

Но тут из дома пришла служанка Суламиты. «Господин, хозяйка просит вас зайти в дом», - сказала она. Нафанаил ничего не знал о смерти сына. Он распорядился увести занемогшего малыша с поля, но что было потом не знал никто, кроме Суламиты. А она положила бездыханное тело ребенка на кровать Элиши и, выйдя из горницы, закрыла за собой дверь.

Недовольно, но не думая ни о чем плохом, Нафанаил пошел в дом. Войдя, он нашел свою жену в каком-то необычном состоянии, ему показалось, что она что-то бубнит себе под нос. «Опять причуды», - подумал Нафанаил. Суламита повернулась к нему и с усилием, глухим голосом сказала: «Пожалуйста, пришли мне одного из слуг и ослицу, я поеду к человеку Божьему и хочу вернуться, как можно быстрее». В груди Нафанаила вспыхнула обида: «Ей и дела нет, что мы целый день в такую жару работали в поле, и скот и слуги устали», - но Нафанаил сдержался и только спросил после глубокого вздоха: «Чего тебе там делать, сегодня не праздник и не суббота?» Суламита стояла рядом, полуобернувшись, и губы ее шевелились, хотя не было слышно, что она говорит. «Что ты там бормочешь?» - спросил Нафанаил. Невнятным шелестом с её губ слетело какое-то слово. «Что, что?» - Суламита ответила: «Хорошо». Нафанаил безнадежно махнул рукой и, резко развернувшись, вышел из дома. «Вернуться, как можно быстрее! … Хорошо, если к закату она только в одну сторону доберется! Чудачка, чудачка, чудачка, - мысленно твердил он, избегая более жесткого слова, - Что творит? Как мне понять её?» Казалось, сейчас из глаз потекут слезы. Но Нафанаил не любил проявлений слабости. «Жизнь не останавливается от её чудачеств», - вздохнул он, - «надо работать», - и продолжил заниматься делами, распорядившись прежде, чтобы слуга взял освободившуюся ослицу и делал, что скажет хозяйка.

Суламита решительно встала и, взяв ребенка на руки, вышла из комнаты. «Только бы никто не попался на пути, я не выдержу, если сейчас кто-то увидит, что с ним случилось. Я не хочу воплей, я не хочу сочувствий. Я тогда сама начну вопить вместе с ними. Но я верю в благой исход. Рано плакать, это не конец. Все еще можно изменить. И все будет хорошо». «Я спрячу ребенка в комнате Элиши, туда никто не заходит кроме меня. Пусть никто не знает, что с ним. Никто!» Выйдя во двор, она огляделась: «Никого. «Слава Богу!» Быстрым шагом она прошла несколько десятков шагов по двору. «Похоже, что работники возвращаются с поля». За воротами слышались голоса и бряцанье упряжи. С поспешностью она вбежала по ступенькам и, войдя в горницу, закрыла за собой дверь. С нежностью, осторожно она положила бездыханного сына на постель Элиши. «Любимый!» Она погладила сына по голове! «Любимый!» Суламита поправила локон, спавший на бледное лицо мальчика, и почувствовала, что сейчас потеряет самообладание. «Нет, сейчас не время для слез». Она сглотнула подступившую к горлу боль, встала на колени, подняла лицо и руки вверх и начала молиться: «Ты Господин моей жизни. Я не могу спорить с Тобой, Ты вправе делать, что Тебе угодно. Но ведь это Твои слова: «Ибо ты сказал: «Господь - упование мое»; Всевышнего избрал ты прибежищем твоим; не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему; ибо Ангелам Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих». Сколько раз с детских лет я твердила: «Ты упование мое, Ты упование мое, Ты упование мое!» Не может быть, чтобы я ошиблась! Не может быть, чтобы зло приключилось со мной! Да, именно со мной. Я и мой сын неразделимы. Все, что происходит с ним, происходит и со мной. Его смерть для меня абсолютное зло. Я не могу её ни понять, ни принять. Нет, такое зло не может приключиться со мной, ведь Ты, Господь – упование мое! Все будет хорошо, хорошо, хорошо. Пошли ангелов, чтобы они хранили здесь мое дитя! А я еду к Элише». Она встала с колен, чуть покачиваясь, подошла к двери, и тут она словно услышала голос  внутри себя: «Я люблю тебя, и Я верен Своему Слову!» Нет, это был не голос, а скорее всего, яркая мысль, которая вспыхнув, оставила след, не ушла совсем, но оставила после себя, какое-то доброе чувство! О, она была такой уместной в тот момент. «Как глоток прохладной воды в жаркий день, хочется пить, пить и пить еще» «М-м-м», Суламита протянула руку к дверной ручке, чтобы удержаться на ногах. «Господь, Ты так близок сейчас ко мне. Продолжай, прошу Тебя, скажи это еще раз». «Тишина… Но я благодарю Тебя за этот «глоток», за это послание, дающее силу жить и верить! Если Ты верен, Своему Слову, и я буду верна Твоему Слову, и буду непоколебимо твердить то, на что надеюсь, потому что Ты верен. Мой сын жив, все хорошо!»

«Посмотрите на нее, разве это не безумие? Разве можно утверждать, что ребенок жив, когда он мертв! Любой врач сейчас констатирует смерть. А мать утверждает, что он жив! Это же состояние шока! Её надо саму срочно в больницу везти!» Это голос неверия, которое скрывается под различными названиями: атеизм, скептицизм, реализм. Вы, конечно же, встречали таких людей, на своем пути немало. И это совсем не обязательно, так называемые, «неверующие». Скептиков полно среди тех, кто годами посещает церковь и считается верующим. Но тот, кто называет себя верующим, еще совсем не обязательно живет верой. Неуверенность, сомнения в чем-либо, заставляющие воздерживаться от высказывания категорических суждений – это обычное состояние скептиков. А неуверенность и неверие – это однокоренные и очень близкие по своему смыслу слова. Другие называют себя реалистами, говоря: «Надо смотреть на вещи реально». Знаменитое их выражение: «На Бога надейся, а сам не плошай!»

Да, в этом мире так много учителей, которые учат неверию. И так мало учителей, которые учат вере! Но у Суламиты был прекрасный учитель, её любимый отец. Он не был ни священником, ни пророком, но любил Бога и Писания всем сердцем. А поэтому он сам много думал о Законе Божьем и разговаривал об этом с Суламитой.

«Смотри, наш язык учит нас, как жить верой» - «Когда я говорю: «давар», - что ты представляешь?» - «М-м-м, я представляю себе слово, которое слетело с твоих губ» - «Еще» - «Я представляю предмет, который обозначает это слово» - «Правильно, обрати внимание, ты сейчас дважды сказала «давар», а еще?» - «Я представляю дело, которое совершает это слово». «Правильно, ты снова сказала «давар» дважды, потому что  «давар» обозначает и «слово», и «действие», и «предмет». Нет слова, нет и предмета; нет предмета, нет и слова. Всевышний словом создал Мироздание. Он говорил слово и соответствующий слову предмет являлся. Не было слова, не было и предмета. Так написано в Торе».

«Всегда говори слова с осторожностью, особенно, когда они выходят из духа. Потому что, когда слова выходят из духа, они обладают особой силой» - «А как я могу знать из духа или нет выходят мои слова?» - «Есть несколько состояний человека, когда его дух очень силен и контролирует и наше сознание, и наши слова. Первый из них – это любовь» - «Любовь?» - «Да, любовь. Любовь и вера нераздельны, а только дух может верить. Разум всегда требует доказательств. А любовь похожа на безумие. Посмотри, как ведут себя влюбленные. Когда я сказал твоей маме, что люблю её, она не просила, чтобы я доказал ей свою любовь. Она сразу же поверила мне, а почему?» - «Потому что сама была давно влюблена в тебя, она рассказывала мне об этом» - «Правильно, как я ей мог доказать, что люблю её? Всей жизни для этого недостаточно! Но она просто поверила мне без доказательств, и это дало нам возможность познать, что такое счастье семейной жизни».

«Многие люди требуют от Всевышнего доказательств Его любви, хотя их и так полно повсюду, но это все проявление и неверия, и отсутствия любви к Всевышнему, которые мешают людям познать счастье жизни с нашим небесным Отцом. Если ты хочешь познать это счастье, бросайся в Его объятия, не раздумывая. И никогда, никогда не сомневайся в Его словах. Люби их и повторяй день за днем».

- «А какое, второе состояние?» - «Это страх! Сразу говорю тебе запомни, никогда ничего не говори из страха. Если не можешь говорить слова веры, молчи, пока страх не будет побежден, и ты не вернешься вновь в Любовь Отца!» - «А какое отношение страх имеет к вере?» - «Страх не только имеет отношение к вере, страх – это и есть вера. Но только вера больная, поврежденная. В состоянии страха разум молчит, он не требует доказательств – это признак сильной веры. Представь, люди услышали, что чума косит повсюду. И их охватил страх, то есть вера, что они могут заболеть. Никогда не говори: «Что же с нами будет, надо бежать, мы все умрем!»» - «А что же говорить? Ведь разве не так делают все?» - «Да, так делает большинство людей, но ты не следуй за большинством себе во зло. Бери пример с тех людей, которые побеждают страх верой Всевышнему. Посмотри, что говорил Давид: «Когда я в страхе, я на Тебя уповаю!», - вот пример для подражания. А в чем проявляется наше упование на Отца? В том, что во всех обстоятельствах выбираем верить Его словам, а не тревожным известиям, и даже не тому что мы видим. Видишь ли, зло, болезни, несчастья, которые мы видим в этом мире, это действие «давар» - слов, которые говорят люди в страхе, грехе и ненависти. Но тебе не обязательно жить во всем этом, убеги под кров Всевышнего и укройся там от бед, которые постигают этот мир» - «Как это? Я не понимаю» - «Посмотри, как написано, ты ведь читала: «Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится, говорит Господу: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!»», - ответь, когда ты находишься под сенью Всевышнего?» - «Помоги мне, скажи сам» - «Когда говоришь Ему с верой и любовью: «прибежище мое и защита моя, Бог мой, на Которого я уповаю!». И вот последствия: «Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя и под крыльями Его будешь безопасен». Ты поняла?» - «Так просто?» - «Когда твоя мама поверила мне, ей тоже говорили: «Так просто? Пусть докажет сначала свою любовь». Но она не послушалась этих советов неверия!»

«Люди часто оказываются в состоянии отчаяния, не задумываясь о том, что отчаяние – это ни что другое, как отсутствие надежды, то есть упования. В отчаянии человек ни на что не надеется, и поэтому выходит из под крова Всевышнего. Но это не значит, что его вера бездействует, потому что в этот момент человек сильно верит, что никто и ничто не может помочь ему. Слова, сказанные в таком состоянии, звучат как добровольный отказ от здоровья, победы, избавления, спасения, процветания. Старайся не говорить слов отчаяния, они являются ложью против Всевышнего, любящего тебя. Помни, нет ничего, что Он не мог бы изменить. И Ему всегда есть дело до Тебя»
 
- «А ненависть, расскажи мне про нее!» - «Ненависть по силе почти равна любви. И потому давар-слово, сказанное с ненавистью, может пронзить человека подобно копью, подобно брошенному камню, оно может убить человека или сделать его калекой. Словами ненависти люди проклинают друг друга, точно также, как словами любви благословляют» – «Значит, если я хочу благословить какого-нибудь человека я должна его любить?» - «Именно так. Благословение – это добрые давар-слова, которые мы говорим людям из чувства любви к ним, нельзя благословлять человека, будучи безразличным к нему. Ты теперь понимаешь, что такое благословение и что такое проклятие?» - «Да, понимаю, я хочу благословлять людей, а не проклинать» - «Правильно, и у Бога на сердце только благословения для людей, однако они сами выбирают проклятие».

- «Но я читала во многих псалмах есть проклятия врагов царя и Израиля» - «Да, есть, но  это не значит, что Всевышний доволен, когда люди живут ненавистью. Запомни, Давид был лучшим человеком среди всех своих современников, поэтому Всевышний помазал его на царство. Он отлично справлялся с бременем власти, никто другой на тот момент не смог бы править так,  как это делал он. И Всевышний знал это. Нам иногда кажется: этот плох, поручим его дело другому. Но, когда тот, другой берется за дело, мы понимаем, что первый-то был намного лучше. А Всевышний знает будущее, поэтому он не делает ошибок, подобно нам». «Но при всем том, Давид не был совершенен в своих поступках, и нет ни одного человека, который был бы совершенным. Мы должны стремиться к совершенству, но совершенен только Всевышний».

«Да, ненависть приносит вред, в первую очередь тому, кто ненавидит. Вот и Давиду Всевышний не дал построить Храм, Он сказал: «Ты пролил слишком много крови». Итак, остерегайся говорить слова ненависти. И помни, есть еще давар-слова обиды, зависти. Они тоже очень опасны.

   

Элиша сразу принял приглашение Суламиты, как-будто только и ждал его. Она быстро распорядилась об обеде, гостям омыли ноги и помогли расположиться в самом почетном месте дома. Элиша практически все время молчал, в то время как Ехази говорил без умолку. Это сильно утомляло Суламиту и мешало сосредоточиться на соблюдении всех обычаев гостеприимства. Когда гости пообедали, Суламита с  поклоном подошла к ним, чтобы удостовериться, что они всем довольны. И тут впервые властно и громко заговорил Элиша. Его голос оказался громким и надтреснутым. "Выслушай, женщина. Сегодня утром Господь сказал мне, чтобы я пошел в Сонам, но, не доходя до города, свернул в поле у двух деревьев, что при развилке дорог". "Там ты найдешь женщину, спящую среди высокой травы. Она в скорби сейчас. Она позовет тебя в свой дом, чтобы отведать хлеба. Скажи ей: "Так говорит Господь, ты забыла наставления отца своего, ты допустила в свое сердце отчаяние и говорила слова неверия. Но Я знаю твою любовь ко Мне, и знаю, что ты ждешь помощи от Меня, и потому Я посылаю к тебе человека Божьего. Слушай его, я через него благословлю тебя". После этого Элиша, встав из-за стола, сказал: "Пора, дорога длинная" - и, не слушая уговоров остаться, вышел из дома.